Наверное, такие места и правда есть. Но мне все чаще везет на города, где мне никого не надо. Ну, то есть надо, но о просто для того, чтобы меня не разорвало от невозможности выплеснуть переполняющее каждую клеточку организма счастье, поделиться им с кем-то. Потому что есть я, есть город, и у нас – бурный роман. Чего/кого мне более?
В Испании как минимум три города, с которыми у меня – только не смейтесь – взаимная любовь: Толедо, Бильбао и Гранада. Ай, нет… четыре: Бургос забыла. И Таррагону – пять… Раньше я б к этому списку, скорее, Севилью добавила, но что-то в мой последний, январский, визит у нас с ней требуемого резонанса не вышло. Впрочем ладно – не о том... В Гранаду меня занесло случайно:вдруг образовалась оказия – доехать бесплатно. Подорвалась, быстренько забронировала себе хостел у подножия Альбайсина с видом на Альгамбру, сгребла вещи в рюкзак – и вот я тут. Второй раз в жизни. Второй раз за 5 лет. И, как и в прошлый раз, началось все с того, что заплутала на узких белых улочках. Традиция, елки-палки! Но блуждая по крутым, как всамделишные (хотя почему «как»?) горные тропы, местами скользким – шаги многочисленных пешеходов обкатали камешки и булыжники мостовой, что твоя река – улочкам по сути незнакомого города (два дня в таком большом городе, как Гранада – не смешите мои коленки! Это меньше, чем ничего. Да и поменялся он с 2010…) практически сразу ощутила умиротворяющее спокойствие. Вот это и называется быть как дома. Хотя, опять же, какое к черту «как»?!
«Я дома!», - четко и радостно произнес внутренний голос где-то на середине подъема к Альгамбре. Огляделась – вроде никого, только я и сухая, теплая гранадская осень – и тихо-тихо повторила вслух, чтобы не спугнуть назревающее ощущение счастья: «Дома».
В парке тихо, очень хорошо чувствуется эта самая осень, на побережье еще не заметная, по крайней мере, неопытному глазу бывающих в Испании наездами. Тут же все серьезно: над головой солнце пробивается через уже желтеющую листву, под ногами – ковер сухих коричневых листьев, и – кое-где – глянцево-коричневые каштаны. Дозревают гранаты – гранаты в Гранаде… Глупость, конечно, но что-то в этом есть: видеть символ города не на гербе, а в городском парке. Атмосфера в парке на подступах к Альгамбре в чем-то сродни ощущениям от прогулки по нашим дворцово-парковым ансамблям, что в изобилии под Питером: нет-нет, мелькнет среди деревьев чаша фонтана или обломок старинной арки… С поправкой на возраст этой самой арки – александровским, екатерининским, даже петровским памятникам до такой старины еще стоять и стоять.
Каштаны валятся прям под ноги (хорошо,что не на голову!)) с большой высоты, от удара о землю верхняя кожура - зеленая, с колючками - раскалывается и слетает сразу.
Чем ближе к вершине – тем более людно и шумно. По дороге снуют туристические автобусы, по габаритам ближе к маршруткам, и туристские же «паровозики». Все билеты на сегодня распроданы – приходите завтра к 8 утра. И лучше реально к 8 – быстро разбирают. Что? Нет, предварительной продажи нет.
Спускаюсь вниз к оживленной улочке Куэста де Гомерес, где идет бойкая торговля сувенирами и билетами на шоу фламенко. Где-то здесь был мой тогдашний, «перворазовый» отель. Вроде вон! Но отель отелем, а сейчас мое внимание привлекает кое-что поинтересней.
Хотите посмотреть, как делают гитары? На бывшемоей улице минимум три мастерских, но только в одной из них прямо у входа через открытую дверь видно, как человек склоняется над корпусом незаконченного интсрумента.
Меня распирает от любопытства, и руки чешутся поснимать мастера за работой. Можно, конечно, просто подойти и щелкнуть фотоаппаратом от входа. Но так – неловко. Словно подглядываешь в замочную скважину. И неинтересно оно, подглядывать-то. Кроме того, я явно дозрела до того, чтобы делиться счастьем, а значит, мне нужен собеседник. Поэтому набираюсь наглости, захожу и тараторю, пока не успела окончательно смутиться: «Добрый вечер. Ты извини если беспокою, я просто очень любопытная. Можно я понаблюдаю немного за процессом? Я мешать не буду!». Взгляд изподлобья явно свидельствует о том, что здесь стреляют в каждого третьего любопытствующего с фотокамерой и второй уже приходил, но на дверь мне не указывают - и то хлеб.
Собственно, стесняться задавать дурацкие вопросы мне давно пора перестать: задавать вопросы – моя профессия. Ну или, точнее, значительная ее часть: я – человек слова. Во всех смыслах. Я так – через призму говорильни и писанины – вижу мир. Что же до того, чтобы что-то мастерить, руки у меня, как ни прискорбно, не из того места. Передо мной – человек из другой вселенной: тот, кто зарабатывает на жизнь тем, что делает руками. Интересно – жуть!
Притрагиваюсь к фотику и ловлю на себе тяжелый взгляд. Убираю руку от камеры – успеется.
- Это будет гитара фламенко или классическая гитара?
- Я классические делаю.
- А мой знакомый гитарист говорит, что классические гитары, сделанные в Испании, для фламенко тоже хорошо подходят… А долго она так будет веревкой (на моих глазах мастер доклеивает корпус гитары и обматывает его туго веревкой) обмотанная – пока клей не схватится?
- Да. Пару часов...
Слово за слово – через несколько минут мы уже бурно обсуждаем семейные имена, Китай (оказывается, мы оба бывали в Пекине), русские и андалусские зимы, фламенко и классический балет, очереди за билетами в Альгамбру и бог весть что еще, перемежая это все гитарной темой.
- Сколько времени у тебя уходит на то, чтоб сделать одну гитару, от и до?
- Около месяца <…> Смотри, это – кипарис, это – корал (coral), так называется дерево, потому что цвет похож; вот это черное сверху на грифе – эбеновое дерево. Разные части гитары делают из разной древесины…
- А ты всегда хотел гитары делать?
- Да нет, конечно: как всем мальчишкам нравились машины. Но я 16 лет начал помогать отцу тут, в мастерской и постепенно увлекся. Этому же только так и учатся: смотришь, как делает мастер, помогаешь ему, повторяешь сам.
- А ты сам играешь?
- Ну, если я скажу, что играю, это будет сиильное преувеличение. Хотел в свое время учиться, но времени нет: я тут до поздна в мастерской каждый день, и руки – ну видишь сама. Играть и делать гитары – это все-таки разные вещи, не так чтобы связанные. Но учиться, я считаю, никогда не поздно… А ты, наверное, пофоторафировать хочешь?
Оооо. Вот это и называется не мытьем так катаньем. Тоже мне вопрос!
- Еще бы! Если ты не против…
- Только меня не снимай, я плохо получаюсь на фото.
- О! Знал бы ты, как я плохо получаюсь… Мне почти никогда не нравится! Хотя, я вот думаю, может просто у меня не совсем объективный образ себя, ну, в голове. А на фото я просто вижу себя такой, как меня видят окружающие – с моей картинкой это не совпадает, и я каждый раз такая: «Господи, и это я? Ну уж нет!».
- Точно! Ладно… В общем, снимай. Но мое фото нигде не публикуй. Обещаешь?
- Чесслово!
Данное слово я держу. Поэтому фото мастера Франсиско тут не будет – только его мастерской.
После битого часа трепа я, наконец, понимаю, что мешаю человеку закончить работу и уйти по своим делам. Да и у меня пара дел есть – как минимум, накормить свой одуревший от приятностей организм: чудесный город, прекрасная погода и приятный же собеседник, который никак не дошлифует гитару, потому что надо машинку включить, а от нее шум, как от пилы «Дружба» - не поговоришь (таки вдвойне приятно, когда человек несколько минут назад порывавшийся указать тебе на дверь, не включает эту самую шлифовальную машинку, чтобы не прерывать разговор с тобой)). Меж тем уже девятый час вечера, а одуревший организм с утра не жрамши.
Так что прощаюсь и иду. Сначала думаю, что иду прямой наводкой в какое-нибудь ближайшее симпатичное недорогое кафе, но выясняется, что у одуревшего от голода и счастья организма другие планы: он решил найти «тот самый», памятный по прошлому (в мае 2010) приезду бар, где словоохотливый бармен-француз подсадил за столик к своим друзьям и угощал немного растерянную девочку, впервые отважившуюся отправиться в одиночку куда-то дальше ближнего Подмосковья, за свой счет – явно по доброте душевной – безо всякой задней мысли. Отвертеться от угощения у девочки не получилось, ибо кроме любимой всяким нашим человеком халявы, был еще стимул в виде хорошей компании. Среди этой самой компании, помню, был мальчик-сириец, с которым мы ржали над тем, что его – голубоглазого блондина – все принимают за русского, а меня – рыжеватую, кареглазую – никто. Сириец с классической славянской внешностью всячески агитировал меня за поездку в Сирию: дескать женщину-иностранку, одна она или не одна, никто в жизни пальцем не тронет. Эх… Где она теперь, та Сирия, до которой я так и не доехала? И когда теперь будет возможность?
Понятно, что того бармена в том баре 99,999% уже нет. И один черт знает, где сейчас та его компания, и, в частности, мальчик-сириец (а ну как понесла его нелегкая на Родину – и…). Но упертая память гонит в тот самый бар, чтобы сравнить впечатления. Я примерно помню, где он должен быть. Но кружу по проулкам напрасно: похоже, того бара просто больше нет, как нет меня пятилетней давности.
PS На утро, понятное дело, не осиливаю ранний подъем, чтобы дойти до Альгамбры и в первых рядах купить билет. Пристраиваюсь в хвост длииинной очереди около 10.30, чтобы в 11 с гаком услышать, что все билеты в самую интересную часть, дворец Насридов, кроме ночных экскурсий, распроданы – остались только сады Хенералифе. Очередь чуть редеет, но быстрее не продвигается – с полчаса спустя оказывается, что и ночные экскурсии разобрали. И я утешаюсь (ой, утешаюсь - было б о чем горевать - стою, местным воздухом дышу и балдею)... но я-таки компенсирую себе зряшное стояние в очереди походом в книжную лавку. Впрочем... это я уже забегаю вперед. Про лавку, пещеры Сакромонте и офигенные гранадские закаты - как-нибудь потом. Спокойной ночи!
Источник: http://sxizma.livejournal.com
